Над Иерусалимом играл золотой, высокий закат. Джо, кутаясь в шаль, сидя рядом с Диной на деревянной скамейке во дворе, обметывала раскроенный холщовый передник. "Уже лучше, получается, — пробормотала она.
— Расскажи еще о Париже, — попросила Дина, — во Франции наша королева была, из Польши, Мария Лещинская, давно, правда"
У ворот раздалось какое-то урчание. Дина, оглянувшись на дом, приоткрыла створку. Короткошерстная, рыжая собака лизнула руку Джо. Девушка ахнула: "Это Ратонеро! Он с нами сюда из Южной Америки приехал. Смотри, — Джо понизила голос, — у него записка за ошейником. Это от моего жениха, наверное".
— И что же, он сюда сам прибежал? — удивилась Дина, глядя на собаку.
— Нет, — улыбнулась Джо, прочитав записку, — не сам. "Сидеть!" — свистнула она. Быстро прошмыгнув в подвал, Джон принесла бумагу и карандаш. Девушка засунула свой ответ под ошейник и велела: "Беги! Беги к Аарону!"
— А кто это — Аарон? — спросила Дина.
Девушки высунули головы на улицу. Джо рассмеялась: "Хозяин его. Видишь, в рабочей куртке юноша, темноволосый, на углу стоит?".
Аарон повернулся. Он едва успел улыбнуться, как белокурая девушка, покраснев — захлопнула ворота.
Исаак Судаков закурил. Взглянув на Аарона, он разрешил: "Ты тоже кури, вижу, хочешь ведь".
Он выпустил клуб дыма: "Все как надо. Он теперь здесь, и все будет хорошо. Господи, а если бы этот Иосиф не нашел его? Совсем один мальчик жил, без семьи, без народа своего".
— Заниматься с Иосифом будешь в паре, — Исаак все незаметно рассматривал юношу, — а что с работой у тебя?
— Завтра начинаю, — улыбнулся Аарон. "В мастерскую устроился, столяром, и резчиком. Рав Судаков, у меня руки хорошие, если бы я еще мог писать научиться…, Очень хочется".
— Э, — вздохнул старший мужчина, — ты сначала в ешиву походи, год хотя бы. Потом уже и поговорим о таком, чтобы писцом стать — надо много законов знать. Двадцать четыре же тебе? — спросил Судаков.
Аарон кивнул. Раввин задумчиво сказал: "Как говорится, и под хупу пора. Нехорошо человеку жить одному".
Юноша вспомнил белокурые, заплетенные в тугие косы волосы: "А глаза у нее голубые. Надо попросить Иосифа, пусть в следующей записке спросит — как зовут ее. И на Шабат они придут, хоть краем глаза, а посмотрю на нее. Такая красивая".
— Вы же сами говорили, — Аарон рассмеялся, — сначала учеба, а потом — все остальное. Да и, — он покраснел, — хочется же, чтобы девушка по душе была, рав Судаков.
— Это верно, — дверь открылась, и раввин радостно сказал: "Заходи, Иосиф. Принес ты родословное древо?"
— А как же, — Иосиф шагнул через порог и обернулся: "Не стесняйся ты, Теодор. Старшего брата вашего зятя привел, — объяснил мужчина, — он ведь тоже нам родственник".
— Похож, — Исаак поднялся и протянул ему руку. "Тоже рыжий, — шутливо сказал Федор по-русски, и попросил: "Рав Судаков, вы только переводите мне, а то я ладино не понимаю, совсем"
Он обвел глазами маленькую комнату. Рассматривая потрепанные тома, Федор вспомнил голос брата: "Я еще совсем мало знаю, я только начал учиться. Это же на всю жизнь, — он посадил Ханеле на колени: "Только для мужчин, конечно. Женщинам так много знать не надо, только то, что дома касается. Они, же не обязаны все заповеди исполнять".
— Но могут, — вдруг, звонко, сказала девочка, положив руку на Тору. Степан хмыкнул: "Таких женщин и нет вовсе, милая. Ты замуж выйдешь, внуков мне родишь, и будешь за семьей смотреть, как мама наша".
Федор взглянул в серые, дымные глаза девочки и увидел, как она лукаво улыбается.
— Конечно, переведу, — ответил Исаак. Взяв перо, рассмотрев искусно вычерченный рисунок, он протянул: "Правда ваша, Горовицы и в Новом Свете есть. А жена этого Элияху — он показал на запись, — та, что сожгли, как ты мне говорил, Иосиф, — она тоже еврейкой стала, как и невеста твоя, — он потрепал мужчину по плечу, — собирается".
— Вот, — Исаак стал писать на полях мелким, четким почерком, — это о Судаковых. А вот и та девушка, — она прищурился, — что с моим зятем в плен попала, в Марокко. Да и не найти ее уже, — он вздохнул, и, отложил родословное древо: "Этого отступника тут нет, а ведь он наверняка — родственник нам. И мать Ханеле, упокой Господь ее душу, — тоже из Горовицей была. Из детей рава Шмуэля, праведника. Значит, не все они погибли. Иначе, откуда бы у девочки дар такой появился? Внучка, — он нежно улыбнулся и сказал, поднимаясь: "Ну, нам и учиться пора".
Федор вышел во двор, и посмотрел на клонящееся к закату небо: "До полуночи они тут сидеть будут. Комнату я в порядок привел. Аарон мебель сколотил, вот и славно. Мне тоже, кстати — позаниматься надо".
Он шел к Яффским воротам, рассматривая масляные, редкие фонари на углах домов и вдруг обернулся. Какая-то темная тень промелькнула за его спиной. Он услышал низкий, тихий, воркующий голос:
— На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и нашла его.
Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и нашла его.
— Вот же город, — сочно подумал Федор. "Привидится всякое. Надо будет с Иосифом и Аароном к этой их стене сходить, как вернусь. Интересно. И в Храм Гроба Господня тоже. Родословное древо…, - он удобнее подхватил лист бумаги. "А этих Горовицей, из Брно — там не было. И что я лезу? — Федор пожал плечами. "Уж если Исаак о них не знает — то они наверняка, не родственники".
Он уходил, а высокая, тонкая в сером платье девушка, спрятавшись за углом дома, следила за ним.
— Вот и прекрасно, — подумала Ева, накидывая на голову шаль, — я все увидела. И где он живет, — она прищурилась и посмотрела на свечу, что зажглась в окне второго этажа, — я теперь знаю. Осталось дождаться папу, и уж тогда прийти к Судакову. Хорошо, что я в поле ночую. У меня как раз вид будет — измученный, такой как надо.
Турецкие стражники уже закрывали тяжелые, деревянные створки Яффских ворот, над городом несся крик муэдзина. Ева закрыла лицо шалью и быстро пошла на запад, к роще, где была привязан ее мул.
Джо выплеснула грязную воду в канаву. Вернувшись на кухню, она встала у стола, где Дина разделывала курицу. "Очень просто, — показала девушка, — печень вынимаем, ее потом надо на огне обжарить, все остальные внутренности тоже вынимаем, желудок разрезаем и чистим. Теперь ты, — она передала Джо нож.
Джо наклонилась над птицей: "Дина, а ты как в Иерусалим попала?". Она разрезала курицу вдоль и стала промывать ее в тазу.
Голубые глаза погрустнели. Дина посмотрела на закат, что был виден в открытую дверь кухни.